Форум на ОКУЛУС

Саня,привет!Спасибо за интересную информацию..Отправила и тебе что-то хорошенькое-на тему и не на тему..

Девятый мне нравится больше,чисто интуитивно,правда..

Он был такой-ВСЕЯДНЫЙ,живой,неугомонный человек,ну не производит впечатление человека-загадки..АСЦ В Овне-похоже!Свобода от условностей-девиз жизни!

Пошел в священники имея такой неистовый темперамент."Постоянной спутницей Вивальди стала также сестра Анны Жиро, Паолина, принявшая на себя заботы о здоровье больного композитора. Обе они постоянно жили в доме Вивальди и сопровождали его в многочисленных путешествиях, связанных в то время с опасностями и лишениями. Эти слишком тесные для духовного лица взаимоотношения с сестрами Жиро неоднократно вызывали нарекания со стороны церковников. Позднее это нарушение норм поведения священника приведет к тяжелым для Вивальди последствиям."

Как явствует из письма 1737 года, он всегда с большой душевной твердостью отстаивал честь и человеческое достоинство спутниц своей жизни, неизменно отзываясь о них с глубоким уважением.

Это я все о его Марсе знаменитом толкую..Если туда же "засунуть" гремучую смесь с Нептуном-то как раз и получится то,

о чем ты пишешь:"Вивальди впервые вводит понятие концерта для скрипки с оркестром,а также для двух и четырех скрипок" и т.д. по твоей цитате...

Кроме этого,

В 1711 году он получил твердый годовой оклад и стал главным руководителем концертов воспитанниц. С этого момента его известность выходит за пределы родного города. Знатные иностранцы, гостящие в Венеции, не упускают возможности посетить концерты Вивальди. Известно, что еще в 1709 году среди его слушателей был датский король Фридрих IV, которому композитор посвятил свои сонаты для скрипки.

Произведения Вивальди издаются не только в Венеции, но и за пределами Италии. Его знаменитые 12 концертов для одной, двух и четырех скрипок с сопровождением впервые выходят в Амстердаме в 1712 году. Лучшие из концертов данного опуса принадлежат к наиболее часто исполняемым. Таковы концерты си минор для четырех скрипок, ля минор для двух и ми мажор для одной. Их музыка должна была поражать современников новизной жизнеощущения, выраженного в необычайно ярких образах. Уже в наши дни один из исследователей писал о предпоследнем сольном эпизоде из третьей части двойного концерта ля минор: «Кажется, что в роскошном зале эпохи барокко распахнулись окна и двери, и вошла с приветствием вольная природа; в музыке звучит гордый величественный пафос, еще не знакомый XVII веку возглас гражданина мира».

Я все таки думаю.что здесь очень уместно-говорить о девятом доме гороскопа,так как маэстро много разъезжал..,но всегда неизменно возвращался на свое любимое место.

"Несмотря на внушительные успехи на оперном поприще, на заманчивые предложения из других мест, он остался верен венецианской «консерватории» и неизменно возвращался в нее после длительных отпусков."

Спасибо!

  

"Мальчик родился рыжим и тщедушным. Боялись, не выживет. Считали, что рыжий отмечен нечистой силой. Поэтому спешно крестили. Шел XVII век, 1678 год. И сегодня, выйдя из церкви, где происходило крещение, можно дотянуться рукой до соседнего здания. В нем аббат Антонио Лучио Вивальди прослужит почти всю жизнь, пока его не лишат сана.

Шел XVII век, и рыжий мальчик выжил.

В том марте, как всегда, Венеция была полна воспоминаний о прошедшем карнавале. Уже давно существовала эта традиция: представления, маски, наряды, театр на улице. Все блестит, но не все золото…

Подмели площадь Сан-Марко, стаи голубей вернулись на насиженные места. Вода Канале Гранде несла пестро-золотистый карнавальный мусор. Он смешивался с очистками, рыбьей требухой и прочей дрянью. Пахло морем, гнилью, мокрой древесиной, ветром. Площадь Сан-Марко с кружевным Дворцом Дожей и огромным золотистым чудо-собором определяла жизнь. Все вперемешку: голуби, паломники, торговцы, бродячие музыканты, песни, крики, споры… И над всем – колокола, колокола. Музыка Жизни для солиста с оркестром.

«Антонио, Антонио! Куда подевался этот мальчишка? Отец ждет его». Мать очень гордилась тем, что синьор парикмахер Джованни Баттиста играет на скрипке во время служб в самом главном соборе Венеции – Святого Марка. Можно представить себе, будто мать нашла Антонио в чулане. Он держал в руках отцовскую скрипку, становился в нужную позу, и скрипка скрипела, как колеса телеги, икала и квакала. Антонио заходился кашлем и плачем: никогда-никогда он не сможет играть, как отец! Насколько лучше та музыка, что звучит в душе!

Так или иначе, но для Антонио заказали маленькую скрипочку, и отец стал учить его играть.

В 10 лет Антонио впервые обнародовал свое собственное сочинение. К тому времени его учителем стал маэстро Легренци, который мог гордиться своим учеником. Оба Вивальди уже были признанными виртуозами. Играли на службах в соборе Сан-Марко, концертировали. Но службы прежде всего! Вероятно, поэтому будущее Антонио оказалось навсегда связанным с церковью. В 15 лет он получил низшую церковную должность. Позже он дослужился до сана аббата. Сан вынуждал к целибату – обету безбрачия… Легко ли в 15 лет приобщаться к священнослужительству? О да, он привык служить вместе с отцом, играть с оркестром или с органом. Но нет! Иногда любовь к музыке в нем брала верх над долгом священника. И Вивальди, оторвавшись от молитвенника, приникал к новой партитуре. Потом, радуясь, бросался славить Господа – и снова забывался в Музыке. Говорят, во время службы однажды ушел записывать свою новую музыку. И откуда она только бралась у него в голове? Словно кто-то нашептывал ему! Этими и другими странностями заинтересовалась даже Святая Инквизиция. Но до поры до времени решили чудака не трогать. Чудак! Рыжий Аббат, а не Антонио Вивальди. Так больше пристало называть его. Так называл его знаменитый драматург Карло Гольдони во время их совместной работы над либретто опер Вивальди.

Но Музыке и Церкви равно принадлежала его душа. И все было в противоречии: противоречия в характере, в суждениях о нем, противоречия в судьбе, в музыке. Рыжий, свободолюбивый, особенный!

Для него это было так естественно: душа в музыке, музыка в церкви, церковь в Боге. Казалось, ему было все равно, в какой он нынче своей ипостаси. Все смешалось – все несовместимое, а он посредине. Как на улочке, что лежит между церковью, где его крестили, и приютом для детей-сирот «Оспедале де ла Пьета». Там у него были ученики. Только потому, что он имел сан, его допустили обучать и девушек. Среди его учениц была и Ани Жиро, ставшая потом примадонной оперного театра. Они, не скрываясь, появлялись всюду вместе. Ужасные пересуды и осуждение вызвало то, что сестра Ани взяла на себя роль экономки. Она сопровождала Вивальди и Ани на гастролях, заботилась о доме, еде и скарбе. К тому времени Вивальди стал всемирно известным музыкантом.

Концертирующий аббат, однажды отказавшийся служить мессу, гастролирующий в обществе двух дам! Вопиющее неприличие, почти богоотступничество! Вивальди вызывают в Святую Инквизицию...

А Антонио хотелось охватить все. Его привлекают крупные формы в музыке, и он пишет «большие концерты» – кончерто гроссо. В них есть где разгуляться его пристрастью к противоречиям: первая и третья части – живые, веселые, страстные, средняя часть – медленная, грустная, полная размышлений, печали. Чтобы объяснить музыку не то публике, не то себе, Вивальди часто пишет для слушателей сонеты."

http://lib.1september.ru/2003/18/8.htm

"Странный маленький человек со сдавленной грудной клеткой, почти калека, с огненно-рыжими волосами, был как никто другой уместен в атмосфере бесконечного карнавала Венеции и папской Италии. Физический дефект, сопровождавшийся тяжелой астмой, затруднял перемещение, так что публика редко могла видеть Вивальди. Величайший скрипач-виртуоз, игра которого казалась алхимией и бесовщиной и вызывала испуг, по причине слабости редко брал в руки инструмент на публике. И потому его сольные каденции делались нечастым, томительно желанным и экстравагантным впечатлением. Пестрая итальянская публика времен последних аутодафе не была настолько подвержена рефлексии, чтобы предаваться зачарованному созерцанию какого-нибудь героя ин-дустрии развлечений, пускай даже Вивальди. Но смутное ощущение интригующей странности, пиетет толпы, пожалуй, несколько суеверный, повсюду сопутствовали рыжему венецианцу.

Мало кто отдает себе отчет в том, что Скарлатти, Страделле, Вивальди и прочим приходилось выдерживать темп жизни, превосходящий даже нашу хваленую современность. Потребительские запросы были куда жестче, жадность до новых впечатлений, почти ненасытная, требовала все новых премьер; достаточно сказать, что целая новая опера шла в Венеции считанные разы, притом значительная часть опер сходу проваливалась. Представим себе, что сделалось бы с рок-командами, рожающими по одному альбому в 2–3 года, столкнись они с необходимостью дарить свету ежегодно 2–3 вполне осмысленных детища...

Вивальди проявил бешеную изобретательность. Так, именно он придумал делать из ритмического штампа "стиль" (по этой схеме работают нынешние танцевальные "стили"— хип-хоп, регги и т. п.). Едва появившись в Риме, он сразу произвел бешеный фурор оперой "Геркулес на Термодонте"; в ней все подвижные эпизоды эксплуатировали идею "ломбардского ритма"— острейшего обратного пунктира. И римляне в течение нескольких месяцев сходили с ума по "ломбардскому вкусу" так же, как мы десятилетиями тащимся от диско.

Именно Вивальди стал первым относиться к гармонической последовательности как к "квадрату", особо эффективному гармоническому стандарту. И если до Вивальди золотая секвенция попросту существовала, то благодаря ему она столь преуспела, что затмила все применимые в массовых жанрах последовательности. Трудно сказать, к примеру, какое место в сердцах поклонниц Андрея Губина занимает он сам, а какое — золотая секвенция. Во всяком случае, стабильное употребление этой последовательности, наряду с обаятельным мелодизмом,— немаловажный компонент успеха его композиций.

Добавим, пожалуй, что Вивальди был в числе первых, кому пришло в голову использовать обнародование скандальных подробностей собственной биографии с целью рекламы. Подкидной компромат, каковым является памфлет — сочинение одного из друзей Вивальди, сделал достоянием общественного интереса роман композитора и певицы Жиро, спровоцировал множество липких слухов о его деятельности в женской консерватории и таким образом неплохо посодействовал распространению популярности мастера.

Но особенно дороги нам трогательные отношения, связывающие Вивальди с роком. ....Весь XX век мы прощаемся с Антонио Вивальди. Наверное, на свете были композиторы крупнее, но не найти никого, чья музыка, достигая высшей меры совершенства, была бы настолько внедрена в массовое музыкальное сознание."

http://audiomagazine.ru/article_view.php?id_news=535