Форум на ОКУЛУС

Наташа и я о том же! Соглашусь что классика очищает и дает силы жить. На то она и вечная! Я про энергию и её выход... Главное чтобы оторвавшийся тромб*(энергетика) не закупорил(находила выход) ...

Это Крона меня увела... Люди эмоционально заторможенные, с гипертрофированным самоконтролем, опасающиеся собственной сексуальности, боятся отдаться во власть экспрессивной музыки, пробуждающей у них в душе непривычные и неприемлемые чувства.

Cпасибо за тему!

  

Лена,фотографии ты здесь выложила,-просто прелестные..Спасибо.Я удовольствие получила..

  

Мартини

Кинзи....,(???) (примерно) Parfum d'Ete Чувствуешь разницу?

_______________________________

Кензо- «номадизм» - первоосновой является природа, и только в единении с ней человек может достичь гармонии.

Кинзи о познании человеческой природы …..

  

Хотела просто дать музыкальную паузу:

http://www.youtube.com/watch?v=LQTTFUtMSvQ

Не вышло!!!Нашла симпатичный ,но очень неоднозначный материальчик-на нашу тему,почитайте:

"

Свершилось!..

«Союз Анны и Вронского основан

лишь на физической любви и потому обречен».

Ложь Набокова

Вот уж совсем не поэтому. Их союз был обречен по трем причинам: 1) потому что покорность Вронского имела границы, а это совсем не устраивало Анну, 2) потому что Вронскому со временем все больше открывались ее чудовищные неискренность и пустота, 3) потому что жизнь с наркоманом – это ад, а Каренина к концу романа предстает законченной морфинисткой, чего Набоков так и не удосужился заметить.

Но поговорим физической любви. Честно сказать, первая интимная сцена между любовниками меня потрясла.

«То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, – это желание было удовлетворено».

Ну, с Вронским все ясно. Отметим здесь то, что касается Анны: половой акт с Вронским был для Анны мечтою счастья, при этом обворожительною мечтой. Разумеется, мечтою ужасною – нельзя же соглашаться сразу. И разумеется, невозможною – из той же серии. Однако счастье и обворожительность, смакуемые в мечтах и интригах целый год, наконец перевесили невозможность и ужас. Вронский в очередной раз предлагает – и Анна соглашается. Они едут к Вронскому, и там, трепеща и предвкушая, она позволяет себя раздеть, а потом и уложить на диван.

А теперь проведем следственный эксперимент. Положим, вы замужем, но вдруг вы влюбились. В другого. Вас одолела страсть. Допустим, вам совершенно не жалко мужа. И, допустим, совесть вас тоже совершенно не мучает – ведь это любовь, говорите вы, разве я должна стыдиться этого высокого чувства и разве я должна отказываться от него ради какой-то там унылой супружеской верности? Вас неудержимо влечет к вашему возлюбленному. Ваше чувство взаимно – и вы оба мечтаете о близости. И вот наконец порыв страсти кидает вас в постель. Вот он, предел ваших мечтаний, высшее счастье, которого вы так страстно желали все это время. Вы оба задыхаетесь от восторга. Вы смотрите друг на друга пылающими глазами, покрываете друг друга пылающими поцелуями, и вот вы уже оба предаетесь пылающим восторгам любви. Последние конвульсии блаженства – и вот вы уже… Минуточку. А что же, собственно, дальше? Обнимаете партнера ослабевшей от счастья рукой? Шепчете ему на ушко милые глупости? Смотрите на него томными и тем не менее сияющими глазами? Лежите без сил и легкая улыбка, как волшебная искра, блуждает по вашим губам? Или в вас немедленно шевелится раскаянье и тут же, спустя буквально секунду после оргазма, просыпаются совесть и стыд? И, не успев остыть от плотских утех, вы с рыданиями бросаетесь на пол и рвете на себе волосы?

Может такое быть? Честно говоря, мне крайне трудно поверить, что вы, здравый человек, способны на такое странное поведение. В конце концов, даже если совесть и преследует вас каждые десять секунд, то все равно это не в природе человека – не успев продышаться наслажденьем, в ту же секунду переключиться на раскаянье, да еще озвучив ее на полную громкость! В конце концов, против физиологии не попрешь, а она сейчас требует расслабления: невозможно испытывать муки совести и оргазм одновременно. И, в конце концов, ваш партнер ни в чем не виноват. В конце концов, вы сами поехали к нему и вам же самой только что, секунду назад, были так приятны его прикосновенья. Так стоит ли портить другому человеку настроение в такие особенные мгновенья? В конце концов, несколько минут совесть может и потерпеть. Да и вообще в эти несколько минут после оргазма совесть должна пребывать в естественной отключке.

Конечно. Именно так вы себе и скажете. Если, конечно, вы не манипулятор и своим поведением не преследуете совсем иную цель, – о которой ваш любимый даже и понятия не имеет…

А теперь посмотрим, что в подобной ситуации происходит у Вронского с Анной. А происходит что-то странное. Не успела на Вронском высохнуть даже первая капля пота удовлетворенного желания, как Анна – вместо того чтобы хотя бы по-человечески улыбнуться ему (а уж потом рыдать и страдать) – немедленно устраивает ему дикую – дичайшую! – сцену с мучительными стенаньями про стыд и позор.

Такое впечатление, что она как будто нарочно ждала этого момента, чтобы напрочь изгадить всю радость Вронского от того, что вот уже год составляло «одно желание его жизни»: она рыдает, ее голова опущена, она сидит согнувшись, и весь ее вид ужасен настолько, что Вронский стоит над ней – бледный, «с дрожащею нижнею челюстью», и умоляет ее «успокоиться, сам не зная, в чем и чем». И чем больше он ее уговаривает и трясется над ней, тем больше она угнетается и наконец прямо-таки падает с дивана на пол к его ногам. И весь ее вид при этом говорит Вронскому, как ей отвратительно даже само воспоминание об этом половом акте и какою преступной и униженной в связи с ним она себя чувствует.

И Вронский – честный неискушенный Вронский – глядя на все эти фантасмагорические страдания, начинает в ответ чувствовать себя буквально убийцей. «И с озлоблением, как будто со страстью, бросается убийца на это тело, и тащит, и режет его; так и он покрывал поцелуями ее лицо и плечи».

И она целует его в ответ, как своего сообщника, а потом прячет лицо. А потом, как бы с трудом пересилив стыд, она встает:

«– Все кончено, – сказала она. – У меня ничего нет, кроме тебя. Помни это.

– Я не могу не помнить того, что есть моя жизнь. За минуту этого счастья...

– Какое счастье! – с отвращением и ужасом сказала она…»

Зачем же ей понадобилось так изгадить Вронскому самые сладкие (самые естественно сладкие, сказала бы я) первые минуты радости? Ну, во-первых, чтобы изгадить. У Анны вообще такая манера – как можно быстрей испортить другому удовольствие. Но главное – тем самым лишить Вронского ощущения победы, ведь согласие женщины на секс всегда рассматривалось мужчинами как победа над ней, а разве может Анна позволить кому-то считать себя победителем в отношении нее?

Во-вторых, наглядно продемонстрировать Вронскому, что она совсем не та женщина, которой легко дается секс с любовником и к которой в связи с этим можно неуважительно относиться. Потому что в то время секс на стороне автоматически лишал женщину уважения к ней (и долгое сопротивление не являлось смягчающим обстоятельством), и прежде всего в глазах самого же любовника. Поэтому столь бурная страдальческая реакция Анны должна была убедить Вронского, что их совокупление не только не должно лишить ее уважения в его глазах, но даже и прибавить к ней уважения.

Ну, и в-третьих, и это самое главное, накрепко внушить Вронскому чувство вины и чувство ответственности. Она нарочно сразу же после полового акта как можно больней ударила Вронского изощренным психологическим приемом, чтобы отныне каждый раз, ложась к ней в постель, он помнил о причиненной ей этим нравственной боли, и чтобы эта боль теперь каждый раз была ему сигналом к чувству вины – ведь это же он виноват в том, что Анна из-за любви к нему вынуждена была пойти на такое унижение, стыд и позор, как половой акт с любовником. «У меня ничего нет, кроме тебя. Помни это» – вот он, кодовый ключ к управлению Вронским. Ты меня приручил? Приручил. Ну вот и неси теперь за меня ответственность! Удобная позиция.

*

Она уезжает. Она приезжает домой. В ее душе смешаны три чувства – «стыда, радости и ужаса пред этим вступлением в новую жизнь». Но что-то прибавилось к этим чувствам. Что? Она не знает. (Замечу в скобках: знает. Просто не хочет знать.)

Вот уже несколько дней, думая над происшедшим и пытаясь понять, что же она все-таки сделала на самом деле и как это повлияет теперь на всю ее жизнь, ее мысли начинают путаться, как будто разум нарочно уводит ее от ответа.

А действительно, что же она сделала на самом деле? Косвенный ответ дает сам Толстой (курсив мой): да, сама она не в силах прояснить свои мысли на этот счет, но зато во сне…

«Зато во сне, когда она не имела власти над своими мыслями, ее положение представлялось ей во всей безобразной наготе своей. Одно сновиденье почти каждую ночь посещало ее. Ей снилось, что оба вместе были ее мужья, что оба расточали ей свои ласки. Алексей Александрович плакал, целуя ее руки, и говорил: как хорошо теперь! И Алексей Вронский был тут же, и он был также ее муж. И она, удивляясь тому, что прежде ей казалось это невозможным, объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы».

О чем же идет здесь речь? Да о том самом – о тайном желании Анны секса втроем. Это во-первых. И в принципе лично я ничего не имею против, ибо каждому, как говорится, свое. Во-вторых, это еще одно подтверждение того, что муж в сексуальном плане не был ей противен, даже наоборот – он является абсолютно равноправным участником ее эротических фантазий.

И только одно обстоятельство кажется мне здесь чрезвычайно странным – что эта эротическая фантазия посетила Анну буквально сразу же после того, как наконец-то сбылась ее мечта принадлежать любимому Вронскому. Уж слишком рано – неприлично рано! – ей стало мечтаться об иных сексуальных утехах. Она еще и с Вронским-то толком не была, их половой акт случился всего лишь впервые, а ей уже хочется групповых забав. Да так неудержимо хочется, что сон об этом начинает посещать ее почти каждую ночь!

Разврат – вот что прельщает ее. А секс втроем в то время, безусловно, считался развратом. Как и секс с любовником. Да, собственно, и секс с Вронским тоже был для нее не столько любовными отношениями, сколько развратом, одним из его видов, после которого ей тут же захотелось попробовать новый вид. Потому что, переспав с Вронским, она уже достигла своей цели – ощутила прелесть разврата, прелесть запрещенного удовольствия, и теперь Вронский – как способ достижения разврата – для нее пройденный этап. Вот вам и разгадка этих снов Анны.

С развратом, в отличие от любви, всегда так. Каждое повторение становится все скучней и скучней. «Чем бы еще пощекотать нервы?» – вот единственный вопрос, который мучает несчастных развратников. Еще одно удовольствие состоит в том, чтобы втянуть в это дело других. Во-первых, чужое участие оправдывает их собственную склонность к разврату. А во-вторых, расширяет возможности.

Но беда Анны в том, что желающих поучаствовать в этом разврате нет. Ни мужу, ни Вронскому подобная мысль даже и в голову не приходит. Ну, положим, с Вронским она бы справилась. Она уверена: она сумеет заставить его исполнять все ее прихоти. Но вот муж…

И мысль о муже застревает в ее голове.

Понимает ли сама Анна, чем на самом деле одержима ее душа? Понимает. Ведь, просыпаясь и каждый раз вспоминая свой сон, она прекрасно дает себе отчет в том, что этот сон – отражение ее настоящих мыслей, тех самых, которые она не в силах в себе определить и понимание которых она то и дело откладывает на потом. Почему? Потому что ей страшно. Ее настоящие мысли, воплощаемые в этом сне, кажутся ей кошмаром. Опасным и… неудержимо притягивающим ее.

http://vorontsova-nvu.livejournal.com/74842.html

Весь материал начинается здесь:

http://vorontsova-nvu.livejournal.com/73675.html

  

Crona

Kenzo - это музыка под которую хочется двигаться. Kenzo – это природа, структурированная в платьях, пиджаках и брюках. Беспечно асексуaльная, воздушно элегантная, высокомерно чувственная - все это одинаково относится к одежде Kenzo, поскольку самая главная ее черта - разнообразие !

НОМАДИЗМ

- 1) кочевой образ жизни людей; 2) концепция, согласно которой будущее человечества видится не в национально-территориальной замкнутости и ограниченности, а в свободном передвижении по всей планете людей и их творений; всепланетное кочевничество .

...Ооспидя, к чему пришли

Так вперед за цыганской кочевой...

Hа закат, где дрожат паруса,...

... А не съездить ли нам на море?! Открыла Натальину ссылку- там опять Италия. Посмотрим

  

Лена-Мартини

"Люди эмоционально заторможенные, с гипертрофированным самоконтролем, опасающиеся собственной сексуальности, боятся отдаться во власть экспрессивной музыки, пробуждающей у них в душе непривычные и неприемлемые чувства"

Вот,так мы и "пришли" с толстовского неприятия секса,неудачной в житейском смысле жизни Беховена,к астропсихологическому изучению эротизма и сексуальности..

Знаете,полдня искала интересную статью,которая меня заинтересовала..О сексуальности...О музыке,голосе и любви..Хотелось бы знать мнение уважаемой аудитории..

Сначала дала ссылку..,а она не работает..Поскольку статья есть полностью у меня,выкладываю:

Автор: Анастасия Быкова

Журнал MARIE CLAIRE, №68

http://wday.ru/relations/two/marriag...e/2496/3/&tmpp=

Узнав, что человек, в которого она влюбилась, – гей, наша героиня сначала немного расстроилась, а потом решила его перевоспитать. Не поверите, но у нее получилось, хотя на это ушло несколько лет. Супруги Игорь и Ольга М. согласились раскрыть (в шокирующих подробностях) рецепт своего семейного счастья.

Рассказывают Игорь и Ольга:

ИГОРЬ: Родители развелись сразу после моего рождения. Мы жили вдвоем с мамой в двухкомнатной квартирке на окраине Мытищ. В нашем доме регулярно появлялись гладко выбритые мужчины с лихорадочно блестящими глазами и коробкой конфет под мышкой. Я послушно натягивал шапку, тщательно зашнуровывал ботинки, брал мяч, велосипед или санки и спускался во двор, зная, что у меня в распоряжении два часа абсолютной свободы.

В тот вечер она снова пришла с кавалером. Он бывал у нас довольно часто. Мне было 14. Я оделся, демонстративно громко хлопнул дверью, дошел до ближайшего ларька и купил портвейн. Выпив в подъезде полбутылки, я так осмелел, что решил подняться в квартиру и высказать в глаза матери и ее «сослуживцу» все, что я о них думаю. Тихо открыл дверь, пробрался к спальне и замер на пороге. Шторы в комнате были плотно задернуты. В полумраке мамы практически не было видно. Зато над ней хорошо просматривался мускулистый мужской торс и ритмично двигающиеся ягодицы. Пару минут я стоял как вкопанный, а потом быстро выбежал из квартиры. Ночью я пережил первый в жизни оргазм. Девственность я потерял позже, в 16, – с ровесницей из соседнего подъезда. Помню, в ответственный момент я закрыл глаза и вспомнил вздрагивающие ягодицы маминого знакомого. Та же история повторилась и со второй моей женщиной, и с третьей, и с десятой. О том, что я, возможно, гей, мысли не допускал.

C Эрнестом мы познакомились на корпоративной вечеринке, где мы играли. На гитаре я бренчал лет с двенадцати, а когда поступил в институт, организовал студенческий ансамбль. Через год мы уже «бомбили» в клубах и ресторанах средней руки. Зарабатывали мало. Эрнест пообещал устроить нас в модный московский клуб. Руководителя коллектива, то бишь меня, он пригласил к себе домой – типа, обсудить детали сотрудничества. И я поехал, наивно прихватив с собой кипу нот и сумку с записями наших выступлений. У Эрнеста была роскошная квартира в сталинке на Кутузовском проспекте. Посреди комнаты – кровать размером с арену цирка. Эрнест усадил меня на нее, налил дорогой (очень дорогой!) коньяк и игривым тоном сообщил, что идет в ванную и я могу присоединиться. Помню, я посмотрел на него ошалевшими глазами и выдавил что-то типа «Спасибо, нет». Только тогда до меня дошло, что от меня нужно доброму спонсору.

Первой мыслью было встать и уйти, но я почему-то медлил. На диване валялись журналы с гей-порно. Я налил себе еще коньяка. Потом еще. И еще. Минут через двадцать я был уже настолько пьян, что пошел в ванную и заявил Эрнесту, что готов на все, но только если он устроит мой ансамбль в самый крутой московский клуб. Эрнест рассмеялся и ответил, что за ансамбль он не ручается, но уже завтра подыщет мне приличную работу. «Ну, хватит о делах», – сказал он и потянул меня за руку к себе. Я прямо в джинсах и рубашке плюхнулся в воду. Эрнест, улыбаясь, склонился надо мной и стал аккуратно, пуговичка за пуговичкой, раздевать меня. Я задрал голову и на зеркальном потолке увидел его спину и почувствовал, что возбуждаюсь. То, что я видел, очень напоминало мне картинку из детства. Только теперь место мамы занял я. Эрнест стал целовать меня в губы. Поначалу это было неприятно, все-таки у мужчин, даже идеально выбритых, кожа не такая нежная, как у женщин, да и тело не такое мягкое. Но после второй бутылки коньяка эти мелочи меня уже не беспокоили.

На утро было жуткое похмелье, но ни раскаяния, ни сожаления я не испытывал. Тем более, что очень скоро у меня появились высокие гонорары, тусовки, дорогие подарки. Так продолжалось три года. А потом Эрнеста не стало – инсульт. Полгода у меня никого не было. Потом я пробовал заняться сексом с еще двумя партнерами. Не пошло. Я вообще в сексе с Эрнестом чаще выполнял пассивную роль. А тут даже возбудиться как следует не получалось. Я попробовал вернуться к традиционному сексу. Но с первой же девушкой потерпел фиаско. Внутренне я вроде был немного возбужден, но эрекции, как девчонка ни старалась, не было.

ОЛЬГА: Отмечать мое двадцатипятилетие мы с подружками решили в ресторанчике с живой музыкой. Сначала я услышала, как он играет. Потом обернулась и увидела красивого молодого человека с задумчивым, совершенно не сочетающимся с атмосферой заведения, взглядом. После второй порции текилы я решила с ним познакомиться. Почему я это сделала? Тогда я заканчивала медицинский университет, готовилась к стажировке в Китае. Все в моей жизни было правильно, продуманно и закономерно. Предсказуемость угнетала. Не хватало адреналина, драйва. «Хочу его на сегодняшнюю ночь», – решила я и направилась к гитаристу.

ИГОРЬ: Я ужасно удивился, когда ко мне подошла еле держащаяся на ногах девица и стала долго и нудно рассказывать о своей жизни, хвалиться тем, что скоро поедет в Китай. А еще заявила, что у меня «безумно сексуальная гитара». «Ненормальная какая-то», – подумал я про себя, а вслух предложил сыграть специально для нее композицию собственного сочинения. Она села на корточки прямо напротив сцены и стала слушать. Она хорошо слушала. Мне казалось, она видит меня насквозь, чувствует и понимает то же, что и я. В ресторане она просидела до самого закрытия, а когда я вышел на улицу, увидел ее на лавочке в сквере. Я поймал такси и отвез ее домой. У подъезда она стала откровенно прижиматься, звать к себе. Я, естественно, поспешил откланяться.

ОЛЬГА: Мою сексуальную жизнь до встречи с Игорем богатой не назовешь. Был всего один человек, с которым мы прожили вместе два года и расстались по взаимному согласию. Я никогда не была сторонницей секса на одну ночь и утром раскаивалась в том, как вела себя с Игорем. «Он, наверное, думает, что я со всеми так поступаю», – от этой мысли у меня краснели уши. Я решила реабилитироваться и в следующие выходные снова пошла в ресторан. Чем-то этот парень меня зацепил…

ИГОРЬ: Она стала приходить очень часто. Садилась за тот же столик, заказывала кофе, пару часов слушала, как я играю, а потом прощалась и уходила. Через месяц я к ней привык. А потом она пригласила меня на выставку какого-то модного фотографа. Мы стали видеться каждые выходные: ходили в кино, театры, ночные клубы. Отношения у нас были чисто платонические, мы даже не целовались ни разу. Я понимал, что надо все честно рассказать Ольге, но не мог решиться – боялся, что тогда нашей дружбе придет конец. А я очень к ней привязался.

ОЛЬГА: Мы допоздна засиделись в баре. Как всегда, Игорь проводил меня до подъезда. Я объясняла наши странные отношения его робостью и несовременностью. Поначалу это меня умиляло, но через полгода я стала хотеть чего-то большего, чем гуляние за ручку. Когда мы прощались, я решительно подошла к Игорю и попыталась поцеловать его в губы. Он застонал так, как будто его ужалил скорпион. А потом сказал: «Прости, но ничего не будет. Я – гей». Я подумала, он шутит. Но потом поняла, что ему не до смеха. Первые чувства – обида и злость. Как же я могла так вляпаться! Я чувствовала себя как ребенок, который развернул фантик, но не нашел внутри конфеты. Неделю я не отвечала на его звонки и мейлы. А когда он прекратил звонить, ощутила такую пустоту и холод, что поняла: я срочно должна его увидеть.

ИГОРЬ: Мы снова стали видеться каждый день. Стали более откровенными друг с другом. Часами рассказывали о себе, своем детстве, бывших любовниках. Меня беспокоило, встречается ли она еще с кем-нибудь. Ведь это мне давно уже было не до секса. А она – молодая и привлекательная женщина. Я был уверен, что у нее кто-то есть. И когда однажды она пришла в мой ресторан с мужчиной, я взорвался от ревности. Сам удивился, честное слово.

ОЛЬГА: После скандала, который он мне устроил (он же не знал, что я нарочно пыталась его спровоцировать), я подумала, что все не так уж плохо. Я-то давно поняла, что люблю Игоря. А еще в глубине души я верила, что смогу вернуть его к нормальной ориентации. Не знаю, откуда взялась эта убежденность, но почему-то я чувствовала, что Игорь – не настоящий гей. Просто так сложились обстоятельства, и он… запутался. Я предложила ему переехать ко мне, тем более, что скоро я должна была уезжать на эту свою стажировку. Игорь согласился. Мы стали жить вместе. Спали врозь. Конечно, я пыталась его соблазнить. Разгуливала по дому в одном белье, не закрывала дверь в ванную, но все было бесполезно. Он смотрел сквозь меня. Ни родители, ни подруги ни о чем не догадывались, интересовались, когда же свадьба. Сначала Игорь в ответ молчал, потом стал отшучиваться, а однажды предложил мне выйти за него замуж. Безо всяких обязательств: «Как только ты встретишь нормального мужчину и захочешь создать семью, я не буду тебе мешать и сразу пропаду из твоей жизни». Мы расписались. Не было ни оркестра, ни белого платья, ни лимузина с кучей гостей. Мы просто поставили штампы. Через неделю я улетела в Китай. Почти год мы с Игорем общались виртуально и три раза в неделю перезванивались. Тему секса мы по молчаливому соглашению ни разу за этот год не подняли. Я была уверена, что в мое отсутствие Игорь не будет мне изменять. А вот он позже мне признался, что очень переживал, представляя, как хорошо я провожу время с другими мужчинами. А я этого «с другими мужчинами» не делала. Тем более, что секс никогда не стоял у меня на первом месте – нашей с Игорем душевной близостью я дорожила куда больше.

ИГОРЬ: Когда Ольга уехала, я стал читать книжки по психологии и даже сходил к психотерапевту – очень хотел стать гетеросексуалом. К Ольгиному возвращению я готовился заранее: купил шампанское, накрыл стол, музыку включил.

ОЛЬГА: Мы танцевали, целовались, но до постели тогда дело так и не дошло. У Игоря не было эрекции. Он честно признался мне, что я его не возбуждаю.

ИГОРЬ: Я очень старался. Но ничего не мог с собой поделать. Я не хотел Ольгу. Потом было еще несколько попыток, но все безрезультатно. Даже фантазии о сексе с мужчиной не помогали. Я ужасно переживал, а Ольга делала вид, что ничего не произошло. Как и раньше, мы целыми днями гуляли, беседовали, вместе ходили по магазинам, сидели, обнявшись, на диване и допоздна смотрели телевизор, а потом каждый ложился в свою кровать. Но однажды это случилось. Я проснулся и услышал звук льющейся воды. Я встал и пошел в ванную. Дверь была приоткрыта, я осторожно заглянул и увидел, как Ольга мастурбирует в душе. Не знаю, что меня так возбудило. Я много раз до этого видел Ольгу голой, но впервые застал ее за этим занятием. Раньше мысли о сексе с ней оставляли меня равнодушным, сейчас я смотрел на нее другими глазами. Я вдруг почувствовал бешеное пульсирование внизу живота. Я хотел ее. Да еще как!

ОЛЬГА: А потом мы повторили это уже на кровати, на диване и даже на кухонном столе. Не могу сказать, что секс был потрясающим. Игорь слишком быстро кончал, явно отдавал предпочтение позе сзади и не умел стимулировать клитор. Со временем, правда, мы все исправили. Оказалось, у нас с ним совпадают сексуальные темпераменты. Например, в отпуске мы можем не вылезать из постели, а потом месяц ограничиваемся перед сном поцелуем в щечку. И нас обоих это устраивает. Секс для нас не просто физическая близость, а возможность полностью раствориться друг в друге. Ведь, в отличие от большинства современных семей, секс пришел в нашу жизнь после любви, а не наоборот.

ИГОРЬ: С Ольгой я впервые открыл, что обладать женщиной – это потрясающее ощущение. Если секс с мужчиной – это все равно что смотреть кино в черно-белом телевизоре, то с женщиной, особенно с любимой, – это фильм в кинотеатре с dolby surround.

ОЛЬГА: А главный курьез нашей истории в том, что ровно через девять месяцев (день в день) после «банного» происшествия у нас родилась девочка. Мы были так ошеломлены происходящим, что забыли о предохранении.

ИГОРЬ: Мы вместе уже восемь лет. Это лучшие годы моей жизни. Надеюсь, и Ольгиной тоже. Для меня она лучшая из всех женщин (ну и мужчин, конечно).

Первый раз прощается

КОММЕНТИРУЕТ АЛЕКСАНДР СУДАРЕВ, ДОКТОР ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ НАУК:

Генетики выделили так называемый ген гомосексуальности. Он заложен в хромосоме Xq28. Однако, сработает генная предрасположенность или нет, зависит от среды. Герой статьи – Игорь – вырос в неполной семье. Мужская модель поведения была ему недоступна. Единственным его близким другом, соратником по играм, источником и объектом любви была мать. Он сам не заметил, как стал отождествлять себя с ней. Как следствие, в подростковом возрасте у него проявилась нечеткая психосексуальная идентификация (занимаясь любовью с женщинами, он представляет мужское тело). Сексуальная сцена, свидетелем которой он стал, тоже сыграла злую шутку. В ответ на фрустрацию сработал защитный механизм глубокой, даже патологической идентификации с мамой, и возникло желание оказаться на ее месте. Так появились фантазии о сексе с мужчиной. В ванной у «спонсора» затаенная мечта Игоря – оказаться на месте мамы – исполнилась. Если бы не расчет, скорее всего, Игорь бы больше не стремился к гомосексуальным контактам. То есть можно говорить о так называемом вынужденном гомосексуализме. Поэтому его возвращение к традиционной ориентации закономерно. Возможен ли путь назад? Думаю, нет. Мужчина, как правило, либо гомо- либо гетеросексуален, а контакты с представителями своего пола – лишь показатель того, что у него еще окончательно не сформирована сексуальная ориентация и самоидентификация.

  

Наташа, вот еще попалось *Социология потребления звукового контента* http://artpragmatica.ru/hse/?uid=457

  

Спасибо,Лена!