Форум на ОКУЛУС

Дорогие астрологи.

Вот уже больше года я регулярно бываю на этом сайте, читаю форум, иногда пишу - чаще, к сожалению, обращаясь с просьбами о помощи, чем помогая. Просто не решаюсь пока на интерпретации в отношении других, потому что и в своих запутался. Я прошу тех, с кем заочно знаком, и вообще всех, кто мог бы написать хотя бы несколько слов по предстоящему мне периоду транзита Юпитера по 5 дому.

У меня там в соединении Селена, Нептун, Венера, Меркурий и Юпитер. Все это "хозяйство" аспектируется оппозициями Сатурна и еще другими аспектами.

По "стечению обстоятельств" принял решение с конца ноября на время оставить офисную работу (потом можно будет вернуться) и период с декабря 2006 по март 2007 посвятить делу, давно уже требующему завершения, а в последнее время - просто вопиющему субъективно, объективно, интуитивно, логически и вообще. Хочу сесть дома и закончить книгу. Вроде бы, и момент подходящий, и все к тому идет, и ситуация складывается.Однако описания возвращений Юпитера читаю самые противоречивые. А у меня еще и Зет глючит.Если кто уверен в настройках своего астропроцессора, прошу подсказать точные даты соединения транзитного Юпитера с куспидом 5 дома и планетами. Как скоро это даст о себе знать?

Посмотрите, пожалуйста, есть ли подводные камни в описанном мною плане? Пожалуйста, посмотрите. С одной стороны - такой транзит, с другой стороны - Сатурн. Что вы об этом думаете? Жду с нетерпением.Мои данные

10 ноября 1971 г 22-30 Одесса

  

В дополнение к предыдущему сообщению.

Готов оплатить профессиональную астрологическую консультацию по интересующей меня проблематике (см.выше.

  

Дорогой LastList!

Говоря о домах нужно уточнить прежде всего 2 вопроса:

1. Насколько точно отректифицировано время рождения?

2. Какую систему домов мы будем использовать?

Лично я использую систему домов по Коху (не без оснований считаю её более правильной) и поэтому думаю что говорить о транзите Юпитера по пятому дому Вам пока рановато. Кроме того, по Коху и тому времени, что вы дали Нептун в пятый дом не попадает. А после ректификации может и весь стеллиум окажется в четвёртом Уточнить бы?

Честно говоря, я лично, в картах рождения слабовато разбираюсь, но по-любому. Если хотите чтобы я что-то Вам более-менее сказал – давайте по хорару, надеюсь здесь от меня больше толку будет. Обдумайте всё что Вас волнует, чётко сформулируйте, засеките время – и ко мне С Вас я денег принципиально не возьму В первый раз даю попробовать бесплатно

  

Дорогой Vladimir!

Системой Коха никогда не пытался пользоваться - маловат опыт, к тому же, мою собственную психофизическую характеристику Плацидус довольно точно описывает, если только это не результат эффекта плацебо. Ректификация - установление точной даты? Я у мамы спросил когда-то, она сказала - между 10 и 11 вечера, вот я и ставлю 22-30.

Четвертый дом по самоощущениям - влиятельный, и транзит Юпитера очень чувствуется - в конце прошлого года разрулился квартирный вопрос, а сейчас еще, кажется, и перспективная недвижимость появится. Еще ярче и сильнее - натальный пятый, детей и ром.связей хватило бы, как минимум, на троих среднестатистических людей. Творчество тоже всегда было, но как - то побольше, чувствую, надо бы сейчас. Да и зудит книга недописанная, спать не дает, снится даже.Вот и вопрос созрел.

Удастся ли мне написать хорошую книгу, если этой работе я посвящу все свое время в период с декабря 2006 по февраль 2007 включительно? Вопрос задан в Москве, 9 августа 2006 года в 11-52 местного времени?

Спасибо Вам огромное.Вы и в самом деле филантроп.

  

Дорогой LastList!

Ваш вопрос принят. Потребуется некоторое время на анализ. Спасибо скажите потом, если будет за что

  

LastList!

Сегодня не успеваю Разбираю компъютер, меняю коплектующие. Если всё будет Ок, то не раньше послезавтра. Так или иначе, обещаю, что мой вариант ответа Вы рано или поздно получите.

  

Спасибо, очень жду.

Если все еще интересно, вот еще один ранний рассказик.

Прогулки у моря

(рождественский рассказ)

В конце 2000 года, а точнее, поздней осенью, с наступлением октябрьских сумеречных дней, я окончательно сошел с ума и прекратил искать работу.

Бестолковый марафон по офисам и агентствам мягко перешел на ходьбу в ближайший магазин за хлебом, чаем и сигаретами, а вскоре и вовсе сменился неторопливыми прогулками между пустых санаториев, вдоль безлюдных пляжей курортной зоны, где в абсолютной тишине остывало побережье, вместе с морем неуклонно погружающееся в зимний анабиоз.

Мой ежедневный маршрут стартовал от санатория \"Красные зори\", петлял среди кустарников дикой маслины и через небольшой парк спускался по облысевшим склонам к пляжам и пирсам, к самой воде. За бетонными парапетами, отделявшими песок от асфальта, протянулась длинная многокилометровая дорога. В конце она круто поднималась наверх, туда где за белым минаретом старого маяка сурово высились купола храмов мужского монастыря.

Я проходил вдоль серых песочных пляжей, мимо длинных холодных пирсов, густо усиженных чайками, мимо яхт-клуба, где вытащенные на берегяхты и катера забавляли меня своими названиями. Вот \"Cв.Николай\", большой и старый, как и положено самому уважаемому святому, уставился в небо крестом своей мачты, вот \"Алые паруса\" - большая крейсерская яхта, ослепительно белая на фоне облупившихся рыбацких шаланд с женскими именами: \"Настя\", \"Люся\":

Почти всегда я поднимался наверх, к монастырю, и в храме мог подолгу стоять перед темными золочеными иконами, вслушиваться в неразборчивое чтение службы или наблюдать за лоснящимися от собственной значимости отроками семинарии.

Очень скоро мои маршруты стали ежедневным ритуалом и занимали уже весь световой день. Я перестал вспоминать предыдущую жизнь, как если бы ее и не было. Работа в банке, финансовые кризисы, клиенты, котировки, деньги, семья - все это перестало для меня существовать.

Одновременно с привычкой к одиноким прогулкам, в эти тусклые дни я приобрел еще одну, - вернее сказать, что у меня появилось еще одно увлечение, или даже пристрастие. Немного раствора опиума внутривенно перед прогулкой - и вам не страшен пронзительный ветер с моря, и дорога нисколько не утомит вас, и путь назад будет таким же быстрым и легким, потому что вы благоразумно оставили немного волшебного препарата дома, в плетеном шкапчике на кухне, где рядом с пачкой зеленого жасминового чая соседствуют сандаловые благовония, несколько шприцев известной компании \"Тhree star\", а также банка варенья из белой черешни с лимоном и некоторое количество отменного гашиша, присланного из Амстердама приятелем-художником.

Очень редко размеренность моей новой жизни бывала нарушена штормовой непогодой или отсутствием раствора, но это длилось так недолго, что нисколько не расстраивало меня, и даже приятно радовало предвкушением завтрашнего дня.

Как бы понимая самодостаточность моей новой жизни, родственники и друзья один за другим перестали меня посещать, телефон звонил все реже, а вскоре и вовсе умолк. Последней перестала приходить жена, красивая женщина с большими грустными глазами, мать моего сына. Она как-то испуганно перекрестилась и сказала, что меня необходимо сводить в монастырь, на что я правдиво ответил, что бываю там каждый день. На следующий день, придя домой к вечеру, я отметил отсутствие детской кроватки и фортепиано, а соседка сказала, что приезжали родственники жены на грузовой машине и все увезли. С этого дня больше никто не тревожил меня, и мои прогулки стали еще более длительными.

Вечерами я подолгу просиживал в кресле-качалке, перечитывая только те книги, которые уже читал когда-то в детстве, переживая заново Конан-Дойла, Борхеса, Ж.Верна, Воннегута, А.Линдгрен, К.Льюиса, Дж.Толкиена, Сунь-у-Кунна и многих, многих прочих.

Мне не хотелось ничего нового, потому что ничего нового для меня и быть не могло, меня все устраивало так, как оно есть. Я был совершенно счастлив.

Небольшие сбережения, оставшиеся от моей биржевой деятельности, по самым приблизительным расчетам (я уже не утруждал себя точными) позволяли не беспокоиться о деньгах до весны будущего года. К тому же, потребности мои были ограничены едой, табаком и препаратом.

Так, в сладкой паутине своих мыслей, я пребывал в безмятежном одиночестве, день за днем проходя один и тот же маршрут: \"Красные зори\" - маяк - монастырь. Неожиданно для самого себя я стал писать стихи, как сейчас понимаю, слабые и наивные, строчки и рифмы настигали меня повсюду - у моря, в кресле, в ванной, на улице: А в черном море - белая петля сияет ночью как жаль что это вижу только я а ты не очень вмерзаю в берег белым валуном лежу собакой я сам себе желаю сладких снов - идите на х*й.

Последние слова, без сомнения, не были адресованы кому-то конкретно, я посылал, открещивался, от внешнего мира, от образа жизни, который оставил в прошлом, от людей, которые его исповедовали. Мне было жаль своих бывших друзей, бывших сотрудников, бывших случайных незнакомых прохожих, вовлеченных во вселенскую круговерть суррогата жизни, чей мозг разъедала язва социальной адекватности:

Но единственное, в чем я мог им помочь - не мешать сходить с ума, в благодарность за тот покой, в котором они оставили меня.

Используя компьютер исключительно в качестве печатной машинки, я редко проверял свою электронную почту. И не то, чтобы мне никто не писал. Отнюдь, в преддверии Рождества корреспонденция была весьма обширной, но я не ждал от этих писем ничего значимого, и даже ничего незначимого для себя.

Почти что ничего:

Моя детская любовь, девочка с маленьким телом, длинными тяжелыми волосами и стальной полоской во рту для выравнивания зубов, очевидно, наконец-то позабыла обо мне, или просто разучилась писать по-русски в своем Нью-Йорке. Во всяком случае, некоторое время она была единственным человеком, о ком я вспоминал иногда и от кого ждал поздравления к Рождеству и Новому году. Но она не написала. Вскоре я забыл и о ней.

Я не оставлял свои поэтические опыты, напротив - стал писать короткие тексты в прозе, не пытаясь, впрочем, их как-то осмыслить в контексте литературы вообще. Однажды я даже отправил несколько текстов в какой-то литературный журнал, однако мне никто не ответил. Собственно, я и не ждал ответа. Было что-то мистическое в такой односторонней связи с миром. Обо мне помнят все, я обо всех забыл, я никого не хочу видеть.

Иногда у моря я встречал людей, так же медленно бредущих по пустынному побережью. Странные это были люди, всегда одни и те же, они неизменно следовали по своим маршрутам, так же, как и я, погруженные в собственное одиночество.

Один из них, невысокого роста старик с длинной густой бородой, похожий на сказочного гнома, казался мне удивительно знакомым. Встречая его на пляже у большого желтого камня под монастырем, я наблюдал одну и ту же картину. Старик доставал буханку черного хлеба и кормил чаек. Когда голодные птицы слетались над ним, старик читал \"Отче наш\". Обрывки ветра доносили слова молитвы, и всякий раз мне казалось, что я слышу не совсем то, что он читает. \"Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое\", - читал гном, а мне слышалось: \"Да СЛЕТИТСЯ имя: \", и кружащиеся над стариком чайки как бы подтверждали - да, слетится! \"Да приидет царствие Твое \", я слышал \"ПРИЕДЕТ царствие:\", и в этой связи вспоминалась нечто совсем детское и забытое - \"Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете:\".

На город медленно опускалась зима. Заметно похолодало, и в декабре мне пришлось удвоить утреннюю дозу раствора, чтобы не замерзать во время прогулок. Кроме того, однажды я выбрался на городской рынок - сколько же там людей! как же там шумно и грязно! - и купил на барахолке огромную волчью шубу, изрядно проеденную молью, но все же очень теплую и удобную. Выпал снег, задул северный ветер и теперь я уже никого не встречал у моря во время своих прогулок. Сбережения мои порядком истаяли, пришлось практически отказаться от еды, но зеленый жасминовый чай и опиум по-прежнему поддерживали мои силы утром и вечером. Что будет дальше, я не думал, не хотел даже представлять. Наслаждаясь одиночеством, я сидел вечерами за компьютером, записывал собственный бред и наслаждался покоем.

Не выдержав голода, ушла моя кошка, не разделившая мою любовь к зеленому жасминовому. Она посмотрела своими огромными круглыми глазами, что-то извинительно пискнуло в ее горле, в форточке промелькнул пушистый серый хвост - и больше я ее не видел.

Закрыв форточку, я поставил чайник, сделал инъекцию и сел за работу.

Получался очень интересный текст, что-то в нем было от французского экзистенциализма, такая же отстраненность содержания и нарочитая протокольность формы. Теперь я писал по тысяче слов в день, никогда впоследствии не поправляя текст. Перечитывая его утром, я удовлетворенно хмыкал и отправлялся к морю.

Прогулки мои оставались ежедневным ритуалом, но стали значительно короче, потому что силы постепенно оставляли меня. Кроме того, я не хотел отвлекаться от текста.Время, казалось, остановилось во мне, дни недели и числа представлялись чем-то наподобии имен давно умерших людей, не имеющих ко мне малейшего отношения.

Однажды, поднявшись к монастырю, я увидел там много людей и узнал, что сегодня канун Рождества. В храме я зажег две свечки, одну перед иконой Николая-угодника - во славу Формы, другую Богоматери - за здравие Содержания. По окончании праздничной службы, когда многочисленные иеродиаконы в предвкушении скоромного столпились у дверей трапезной, я побрел своей дорогой.

Было уже достаточно поздно, у моря дул пронизывающий ветер, но сердце мое билось ровно и спокойно, наполненное торжественной пустотой заснеженного берега.

И неожиданно ко мне пришло понимание необходимости завершить текст непременно сегодня. Совершенно ясно я увидел, какими именно словами текст будет окончен: ВОСКРЕСИТЕ ЕЕ. ОНА ПРИНЕСЛА МНЕ НЕСЧАСТЬЕ.

Эти слова не показались мне тогда странными. Им предшествовали какие-то невероятно важные, но очевидные слова. Я увидел каждое слово снизу, сверху и как бы изнутри.

Запахнув покрепче шубу, я спрятал голову под тяжелый воротник и поспешил домой. .

Я прошел почти половину пути, когда вдруг услышал странный звук. Какой-то тонкий звон, как будто бы колокола монастыря, оставшегося за спиной, стали вдруг совсем маленькими и раскачивались где-то совсем близко от моего уха. Не успел я об этом подумать, как из-за поворота показалось большое светлое пятно, стремительно приближающееся ко мне. На всякий случай я отошел в сторону и спрятался за деревом. Ждать пришлось недолго - через несколько минут пятно приблизилось настолько, что я увидел четверку лошадей, запряженную цугом в красные расписные сани. Картина выглядела слишком невероятной даже для пустынного морского пейзажа, поэтому я стал заинтересованно наблюдать, не выказывая, впрочем, своего присутствия.

Поравнявшись с деревом, за которым я пытался укрыться, сани остановились, и оттуда бодро соскочил старик с большой седой бородой, одетый в красный балахон и такую же красную шапку с меховым отворотом. Отойдя от саней, старик подошел прямо к моему дереву, на ходу расстегивая широкий пояс. Очень близко послышалось громкое журчание, мои сапоги стали заполняться теплой жидкостью. Тогда я выглянул из-за дерева, чем очень смутил старика. Каково же было мое удивление, когда я узнал в нем своего давнишнего знакомого - гномоподобного чтеца молитв и кормильца чаек, который выглядел как Дед Мороз! И еще одна догадка поразила меня, когда я вспомнил лицо святого Николая, перед иконой которого только что поставил свечку! Это был точно он!

Оправившись от смущения, старик поздоровался со мной как ни в чем не бывало. Заметно было, что он тоже узнал меня. - С Рождеством Христовым,-зычно прокричал он, уже вскакивая в свои сани.-С Новым Годом! Теперь все будет хорошо, детка, возвращайся домой, -донес до меня ветер его последние слова из-под стука копыт.-И вас с новым:,-прошептал я и отправился домой.

Несмотря на последнюю степень усталости, я как-то очень бодро дошел домой, заключительные слова для моего текста еще напоминали о себе, но больше я размышлял о недавней странной встрече. Старик, Дед Мороз, святой Николай смешались для меня в один образ, и я даже не заметил, как дошел до собственной двери. К моему удивлению, на пороге ждала моя кошка.Она сразу же громко замурлыкала и стала тереться о сапоги, выражая, тем самым, высшую степень кошачьей любви:Поглаживая кошку, я уснул, так и не записав в этот вечер ничего из того, что собирался.

События последующих дней так прочно врезались в мою память, что я могу вспомнить их поминутно. Проснувшись рано утром, я включил компьютер и увидел письмо из Нью-Йорка, которое начиналось словами: \"любимый мой Saunt-Paсo:\". Так меня называл только один человек, это она, девочка с маленьким телом, длинными тяжелыми волосами и стальной полоской во рту для выравнивания зубов. Из письма я узнал, что она показала какие-то мои тексты какому-то литературному агенту и тот предлагает мне какой-то очень выгодный контракт.Я был так ошарашен, что теперь уже напрочь забыл о том, что хотел написать вчера. Я даже не пошел на прогулку, а сразу же стал сочинять ей ответ.

Но не успел я написать ни слова, как в дверь постучали. На пороге я увидел свою жену, заметно похорошевшую и посвежевшую за то время, пока я ее не видел.

- С Рождеством тебя! С Новым годом, - улыбаясь, сказала она, а из за ее спины выбежал мой сын с хлопушкой в руках, из которой тут же громко выстрелил.

Через полчаса на плите что-то шипело, источая давно позабытый запах горячей еды. Ошарашенный, я сидел за компьютером, держал на коленях сына и пытался вспомнить, что же я вчера хотел написать :

Вечером позвонил телефон. Мой компаньон по прежней работе, финансовый гений и весельчак, кричал в трубку, что на имя нашей фирмы пришли какие-то инвестиции, что он нас поздравляет и чтобы я завтра утром появился, потому что необходимо заняться покупкой новой мебели для офиса, что старая уже никуда не годится, что он вчера разбил машину, ну и х*й с ней, что он завтра купит новую:он кричал что-то еще, но я уже не слушал его, пытаясь вспомнить, что же я вчера должен был записать:

Вот и все. Теперь я не хожу к морю и не употребляю опиум с зеленым жасминовым чаем. Жена готовит мне чудесные завтраки и ужины. Мой замечательный сын визжит от радости и целует меня, если я приношу ему новую игрушку. Он и сейчас сидит у меня на коленях.

Девочка с маленьким телом, длинными тяжелыми волосами и стальной полоской во рту для выравнивания зубов пишет мне теперь каждый день. Кошка трется мне об ноги, когда вечером я приезжаю из своего нового офиса.Я подписал контракт с литературным агентом, книги продаются очень быстро и хотя мой банковский счет постоянно увеличивается, я всегда точно знаю, сколько у меня денег.

Я не оставляю попыток вспомнить, что же такое понял тогда и хотел записать:Попытки эти становятся все более мучительными. Боюсь, они безнадежны.

Я стал раздражительным.У меня хроническая бессонница.Я плачу по ночам.

Если вы когда-нибудь под Новый Год встретите старика на санях с длинной бородой и красном кафтане, УБЕЙТЕ ЕГО.

ОН НЕ ПРИНЕСЕТ ВАМ СЧАСТЬЯ:

Одесса, 9-я станция Большого Фонтана

Январь 2001 г.

  

Дорогой LastList.

Чувствую приближение восторга, когда читаю Ваши творения. Хочется ещё! Где?

  

LastList

Здравствуйте

Мой ответ ушёл к Вам по электронной почте. Проверьте свой ящик и подтвердите, получили или нет. Жду. Ваш последний рассказ ещё не прочитал, не успеваю, только наладил комп, и сразу ра работу. Отзывы потом

:p

  

Vladimir, огромное спасибо! Ваш ответ на хорар дает такую уверенность, что других не понадобится. Позднее отпишусь Вам на почту.

Алёна, вот еще один старый рассказ. Как первые литературные пробы они мне когда-то тоже нравились, но сейчас писал бы все по другому.

Homo Legus

"ЛОЖИСЬ!"

Неизвестный матрос

Ранним утром 15 сентября 1835 года трехмачтовый барк "Ищейка", принадлежащий британскому Адмиралтейству, бросил якорь в виду островов Галапагосского архипелага*. В смутном свете зарождавшегося дня, среди тумана, развеянного вскоре последним дыханием штормового пассата норд-ост-тен-норд*, проступили очертания диких отвесных берегов.

Матросы, подгоняемые пронзительной дудкой боцмана, принялись чинить паруса, изрядно потрепанные вчерашним штормом, капитан засел за судовой журнал, часть команды готовила к спуску вельбот* - необходимо было пополнить запасы пресной воды.

Все были заняты привычным делом, в том числе и пассажир каюты номер шесть - студент богословского отделения Кембриджского университета Чарли Дарвин *, который по обыкновению лежал в просторном гамаке, занимавшем почти треть его микроскопической каюты. Это был молодой еще человек с высоким лбом, густыми темными бровями и такими же темными маслянистыми оливковыми глазами, которые делали бы его похожим на араба, если бы не правильные черты европейца.

Разбуженный грохотом якорной цепи и гулким стуком босых ног по верхней палубе полуюта, Чарли не спешил открывать глаза. За тонкими переборками убаюкивающе плескался океан, судно покачивалось на мелкой волне, от чего стенки каюты уютно поскрипывали. Вытянув ноги и забросив руки за голову, богослов ощущал почти полное блаженство - морская болезнь наконец-то оставила его, сменившись несравненно более приятными ощущениеми. Сердце билось как-то отчетливее и вместе с тем мягче, чем обычно, дыхание стало глубоким и размеренным, по всему телу от головы к ногам пробегали сладкие волны восторга.

Все эти необычные ощущения являлись неожиданным побочным эффектом индейского снадобья, полученного им от старейшины рода индейцев долины Санта-Крус в Южной Патагонии*. Рекомендованное как средство от морской болезни, снадобье не только спасало Чарли от тошноты, но и значительно повышало работоспособность, активизировало умственную деятельность, поселяя в душе богослова покой и уверенность.

Экспедиция по реке Санта-Крус, в которой приняло участие 21 человек, в том числе и Дарвин, давший впоследствии подробное описание, продолжалась три недели (с 18 апреля по 8 мая 1934 года). Пройдя вверх по реке в трудных условиях около 200 миль, но так и не достигнув истоков реки и лишь увидев снежную цепь Анд, в предгориях которых река берет свое начало, капитан Фиц-Рой, мужественный человек и опытный путешественник, все же вынужден был повернуть обратно, главным образом из-за недостатка продовольствия. Путь назад был еще более трудным, но замечательное снадобье помогло не обладающему физической силой молодому богослову перенести лишения.

Лежа в гамаке, Чарли представлял свой грядущий триумф, несомненно ожидающий его в университете по окончании пятилетнего плавания. Когда он обнародует открытия, сделанные на борту "Ищейки", пантеон великих исследователей получит еще одного героя, как сказал бы его дедушка Эразм*, любивший выражаться в такой витиеватой манере. Высокий стиль, присутствовавший не только в манере выражаться, но и в его литературных творениях, и в самой жизни принес дедушке мировую известность*. Но теперь очередь внука - в недалеком будущем фамилию Дарвин станут упоминать в связи с научными открытиями, сделанными Чарли.

Предстоящая мировая слава виделась богослову в самых очетливых, самых реальных своих проявлениях и от этих мыслей сводило челюсти.Вот он выступает на заседании Плиниевского естественного общества, где никто и никогда более не посмеет назвать его недоучкой. Пусть Чарли не закончил ни одного курса - то, что требует от прочих нескольких десятков лет непрерывной работы, было послано ему Господом прямо сюда - в этот гамак, где богослов провел добрые две трети пятилетнего путешествия.

Наверху уже давно слышалась пронзительная дудка боцмана , а в каюте все еще царила липкая и сладкая атмосфера сновидений. Не случайно dream - это и "сон" и "мечта": медленно вплывая из одного состояния в другое, Чарли не спешил открывать глаза и принимать вертикальное положение. Тем более, что команда как единый хорошо смазанный механизм делела свое дело и главное было ей в этом не мешать. У каждого свои задачи - в морском походе это правило приобретает весомость закона для всех.

"Ищейка" - хорошо построенное маленькое судно, водоизмещением в 235 тонн, оснащенное как барк - сошла со стапелей Ливерпуля по заказу его величества и была передана Адмиралтейству "для научных целей". Однако, вооруженный восемью длинноствольными орудиями, заряжавшимися ядрами весом по девять фунтов, барк был способен причинять страшные повреждения как большим кораблям, так и береговым укреплениям. Чарли вспомнил, как месяц тому назад Фиц-Рой приказал бомбардировать Таити, а после получил с островитян контрибуцию в три тысячи долларов за то, что маленькое судно под английским флагом было якобы недавно ограблено жителями островов Паумоту*.

О пиратской сущности экспедиции его предупредили еще в Кембридже.

- Вам поручается поддерживать видимость научного характера нашего предприятия, - сказал ему капитан при первом знакомстве. - Делайте, что хотите: собирайте гербарий, изучайте формы облаков, препарируйте полинезийцев, меня это не интересует. Разумеется, вы участвуете в прибылях наравне со всей командой...

Студента богословия, мечтавшего уехать куда угодно от опостылевшей учебы, такое положение устраивало как нельзя лучше. Первые полгода плавания были посвящены неистовому безделию. Хронический недостаток сна, всегда сопутствовавший жизни студиозуса, на "Ищейке" был восполнен с лихвой. Со временем подобное ничегонеделание надоело Чарли, и он, вспомнив о своих "обязанностях", стал вести дневник путешествия, записывая туда все, что приходило в голову: результаты лабораторных опытов, якобы произведенных на борту "Ищейки", описания этнографических экспедиций, которых не было. Не выходя из каюты, богослов определял облачность и температуру забортной воды, не просыпаясь производил промеры глубин и карту течений. Это забавляло Чарли. Время от времени он все же присоединялся к экспедициям; тем не менее, их описание в его дневнике редко соответствовало действительным событиям.

Постепенно богослов создал внушительных размеров отчет для Адмиралтейства, где фантазия так тесно переплелась с действительностью, что даже он сам не мог отличить правду от вымысла. Но недавно Чарли с удивлением осознал, что за пять лет плавания, имитируя научную деятельность, он преуспел в естественных науках, мало того - совершил величайшее открытие!

Убаюканный океаном, Чарли опять стал грезить своим докладом на Ежегодном собрании Академии наук, где он предполагал обнародовать результаты наблюдений и "некоторые заметки к вопросу эволюции человека". До собрания оставалось полгода, натуралист расчитывал пробыть на островах еще как минимум три недели для того, чтобы собрать новый материал. А потом... "Это будет бомба, взорвавшаяся под носом у старых мастодонтов из Академии... - думал Чарли, потягиваясь на своем ложе и зарываясь затылком в подушку.- Собственно, это должно перевернуть весь мир. Я уже представляю, как взвоет церковь! Должно быть, меня отлучат и анафемируют - это будет романтично: молодой естествоиспытатель, гений, мученик просвещения, проклятый инквизиторами

Устроив поудобнее распаленный манией величия череп в прохладной подушке, Чарли опять закрыл глаза.

О, эта подушка, взятая им в долгое плавание из маленькой спальни в доме на Кенсингтон-сквер! Набитая тончайшим лебяжьим пухом в Руане, она пересекла Ла-Манш и вскоре после ее покупки стала лучшим другом Чарли. Сколько загадочных снов хранит она в себе, сколько помнит неожиданных догадок философа и дерзких откровений ученого. И вот теперь ей предстоит в скором времени разделить с ним триумф первооткрывателя...

"Это будет несомненный триумф, причем полный и безоговорочный как капитуляция, - шептал он в подушку, почти засыпая, - ведь все уверены, что первые люди остались где-то там в золотом веке Эдема, окутанные тайной и вечным трепетом потомков. А они здесь, рядом, поедают бананы, и демонстративно онанируют в зоопарках! Как стройно теперь выстраивается цепочка эволюции - от Pontobdella muricata* до Нomo sapiens, последнего но не заключительного витка развития..."

В дверь каюты негромко постучали.

- Сэр, капитан приглашает вас пройти к завтраку.

Чарли вчера не ужинал, но есть не хотелось. Должно быть, отсутствие аппетита также являлось побочным действием этого снадобья, полученного им у в Южной Патагонии... Несмотря на отсутствие аппетита, Чарли быстро встал, умылся и, напевая мелодию из "Волшебного стрелка"*, отправился в кают-компанию. Есть он все же не собирался, просто ощущал сильнейшую необходимость поделиться с кем-нибудь некоторыми своими умозаключениями, коих было, как всегда, много. В последнее время они как-то самостоятельно появлялись в сознании, без малейшего усилия с его стороны развивались в соответствии с законами логики и уступали место новым. Богослову оставалось только произносить эти мысли вслух. Но так как в одиночестве это было похоже на помешательство, Чарли каждый день высказывал их обществу - обычно во время завтрака или ужина. Иногда это походило на беседу, однако рты у других собеседников часто были заняты едой.

...Кроме капитана Фиц-Роя, в кают-компании сегодня завтракал еще судовой врач Гедеон Рихтер, личность тоже весьма незаурядная. До того как он отправился в свое первое плавание, у него была преуспевающая практика в Вене.

До появления Чарли беседа велась вяло, что и побудило, по-видимому, капитана послать за общепризнанным оратором, каковым богослов стал со времени описанной выше экспедиции на Санта-Крус.

Чарли присел в свое любимое огромное плетеное кресло, в котором можно было находиться почти в лежачем положении, и без предисловий приступил к изложению:

- Друзья! Поглощаемые вами в данную минуту бифштексы с кровью еще раз подтверждают мою теорию эволюции. Если житель Огненной Земли находит на берегу гниющий труп кита, для племени это большой праздник, потому что процессу поглощения пищи изначально уделено главенствующее место в сознании, а правильное отношение к еде определяет также и правильное отношение к собственной семье.

Капитан перестал жевать и внимательно посмотрел на Чарли.

- Что вы этим хотите сказать, господин богослов?

- Я имею в виду, что различные племена, воюя между собой, становятся людоедами. На основании совпадающих, но совершенно независимых показаний исследователей, можно считать совершенно несомненным, что зимой, побуждаемые голодом, огнеземельцы убивают и поедают своих старых женщин раньше, чем собак; когда известный этнограф Лоу спросил туземского мальчика, почему они так поступают, тот отвечал: "Собачки ловят выдр, а старухи нет". Мальчик описывал, как умерщвляют старух, держа их над дымом до тех пор, пока они не задохнутся; он в шутку передразнивал их вопли и показывал, какие части их тела считаются особенно вкусными.

- Глядя на этих дикарей, - сказал Фиц-рой, - невольно задаешь себе вопрос: откуда они пришли? Что могло их привлечь? Какая перемена заставила целое племя покинуть прекрасные северные области, спуститься вниз по Кордильерам, этому позвоночному столбу мира*?

- Привычка, - обозвался доктор, - привычка перемещаться, познавая окружающую реальность. Что же касается огнеземельцев, то я с недавнего времени считаю их очень остроумными людьми. Кстати, Чарли, вам не холодно?

- Нет, доктор, не беспокойтесь, - сказал Чарли, не обращая внимания на шутку*, и продолжил,- Человек и стал человеком, познавая мир. Перемещение есть изменение ракурса инструмента исследователя Вселенной.

- Чарли, почему же за последних пять лет я чаще всего видел вас в лежащем или полулежащем положении, так как вы лежите и сейчас? Вы ведь сутками можете находиться в своем гамаке, не так ли? Как же вы познаете мир? - с улыбкой обратился капитан к натуралисту.

- Вот это и есть вторая часть доказательства! Съев своего гнилого кита, описанное племя после праздника еды всегда залегает в спячку. Да и любой из нас, сытно отобедав или отужинав, чувствует сонливость. Таким образом, человеку доступны два метода познания: через пищу и посредством сна. Первый представляет собой поглощение, второй же - погружение. Эволюция и заключается в том, что человек проходит путь от примитивного и несовершенного процесса поглощения пищи к высшей форме существования - погружению в сон, в мечту.

- То есть вы хотите сказать, что в будущем люди будут все больше времени находится в лежачем положении? - недоверчиво спросил Фиц-Рой. - Как же тогда перемещаться и познавать? Не все же будут иметь возможность путешествовать в гамаке, как вы, Чарли, - опять съязвил он.

- Я понимаю вашу иронию, капитан, - нежно ответил богослов, охваченный какой-то вселенской благожелательностью к слушателям, - своим вопросом вы приблизили нашу беседу к главному. Что происходит сейчас, в девятнадцатом столетии? Нет сомнения в том, что эпоха великих географических открытий заканчивается. Васко-да-Гама, Колумб и Гулливер уходят в прошлое... Поверхность нашей планеты становится все более изученной. Не пройдет и сотни лет, как оба полюса Земли, дебри Амазонки и Сибирь будут измерены учеными с точностью до одного дюйма. Появятся аппараты, которые позволят наблюдать за каждым квадратным футом Земли. И когда все вокруг будет изучено и систематизировано, человеческий разум, который не может быть бездеятельным, устремит свой взгляд вовнутрь.

- Вовнутрь планеты? - спросил доктор, внимательно слушаюший Чарли и вместе с этим пристально разглядывающий его зрачки.

- Повторю, что наша планета уже в скором времени раскроет все свои тайны, причем ключом к разгадке будет медицина. Но это тема для отдельной беседы. А в данном случае я говорю о взгляде вовнутрь собственной психики! И это время будет названо эпохой великих психографических открытий! Вначале только гениальные одиночки станут совершать экспедиции по собственному разуму. В лучшем случае их сочтут сумасшедшими, в худшем - предадут суду какой-нибудь новой инквизиции. Но начало будет положено. Со временем на экспедиции психонавтов будет наложена монополия государства - но это позволит обеспечить исследования необходимым финансированием. Самостоятельные экспедиции окажутся под запретом. Но пройдет время - и путешествия в сознании станут доступны всем.

- Как скоро это может случиться? - спросил Фиц-Рой.- А то как бы на старости лет мне не пришлось переучиваться командовать каким-нибудь психофрегатом, курсирующим между левым и правым полушариями своего собственного мозга.

- Не волнуйтесь, капитан. Думаю, это произойдет еще не скоро - пока что все только начинается. Человеческий мозг обладает мощнейшим потенциалом, используемым современным человеком не более, чем на пять-десять процентов. Вершиной эволюции станет человек, познавший свой собственный разум до конца, подчинивший и одновременно освободивший его. И я вас уверяю - этот путь будет долгим и трудным, по сравнению с которым экспедиция Гумбольта выглядит прогулкой по Пикадилли. Труднее всего первопроходцам: у них нет снаряжения для подобных путешествий, карта сознания еще остается абсолютно белой... Многих из тех, кто решится заполнить ее пустоты, ждет гибель в безмерных просторах неизведанного пространства, таящего как великие откровения, так и неизведанные опасности для путешествующего... Вот поэтому мне и приходится лежать в гамаке - ведь подобные исследования требуют максимального расслабления. Но в будущем, я думаю появятся новые методы, когда отправляться в путешествие можно будет практически при любой ситуации... А пока необходимо лежать.

- Чарли, почему вы ничего не едите? - неожиданно спросил доктор.

Не замечая вопроса, богослов продолжал увлеченно рассказывать:

- Можно спросить нашего уважаемого доктора - почему больному человеку, чем бы он ни был болен, всегда рекомендуется постельный режим? А почему античные римляне всегда лежали во время беседы? Почему в конце концов совокупление между мужчиной и женщиной - это самое бессознательное из всех сознательных действий человека ...

- Прошу вас, Чарли, - перебил его капитан, - мое пуританское воспитание хотя и дало трещину после вашей лекции, но давайте продолжим в другой раз. Тем более, что я давно уже позавтракал и мне пора на мостик. До встречи, господа.

- Чарли,- спросил доктор после того как дверь за капитаном закрылась,- как вы себя чувствуете? Я не могу понять ваше состояние. Вы странно выглядите.

- Конечно, - ответил богослов, - ведь я путешествую в себя...

Беседа была окончена.

Выйдя на палубу, Чарли уютно расположился в сетке под бушпритом "Ищейки", провисшей почти до самой воды. Это было его излюбленным местом наверху, здесь можно было лежать, наблюдая за летучими рыбами и дельфинами, во время длительных переходов в тропиках, когда каюта нагревалась настолько, что превращалась в пышущую жаром печь крематория. Кроме того, здесь богослов не боялся приступов морской болезни - свежий воздух всегда облегчал его страдания. К счастью, теперь у него есть отличное средство.

Чарли пошарил во внутреннем кармане куртки и осторожно вытащил темный пузырек. Отмерив полную крышечку желтовато-зеленой жидкости, он выпил немного горькое снадобье. Подумав, отмерил еще одну и тоже выпил. Через некоторое время вдоль позвоночника уже катилась первая волна, несущая мозгу одновременно расслабление и активную работу. Неожиданно откуда-то послышалась прекрасная музыка - невидимый огромный оркестр из тысячи скрипок исполнял увертюру из "Волшебного стрелка".

Чарли смотрел на сгрудившиеся на горизонте острова архипелага, еще завешенные утренним туманом, и размышлял о том, как скоро могут наступить предсказанные им события: может быть, это произойдет уже в двадцатом веке... Первые люди внутри собственного мозга... Жюль Верн - кто это? ...я двадцать лет путешествую, не поднимаясь с кресла ...кто это сказал? Френсис Гальтон, кто ты?* новый Эдем... От Pontobdella muricata до Нomo sapiens ... хотя почему же "sapiens"? - "Legus"!HOMO LEGUS, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

ПРИМЕЧАНИЯ

Номо legus - человек лежащий (лат.)

Галапагосские острова были открыты в 1535 г. испанским епископом Томасо де Ферланга, который, отправившись на корабле из Панамы в Перу, попал в штиль, и течением Гумбольта корабль принесло к Галапагосским островам. Де Ферланга оставил первое описание галапагосских черепах.После Дарвина, обратившего внимание всего ученого мира на исключительный интерес, представляемый Галапагосскими островами, их неоднократно посещали научные экспедиции.

"...пассата норд-ост-тен-норд ..." - норд-ост-тен-норд - т.н. "теневой румб" компаса.

Вельбот - большая шлюпка.

"...студент богословского отделения Кембриджского университета..." - в 1828 году, т.е. за два года до плавания "Ищейки", Дарвин, не окончив образования в Эдинбурге, где он готовился стать врачом, перешел в Кембридж, решив по настоянию отца стать священником.

"...снадобья, полученного им у индейцев долины реки Санта-Крус, в южной Патагонии..." - возможно, это была водная настойка на корнях растения, принадлежащего к одному из видов семейства Euphorbiaceae (молочайные). Употребляемое Дарвином как средство от морской болезни, это снадобъе использовалось в магических обрядах, связанных с предсказанием будущего и ясновидением и являлось мощнейшим стимулятором нервной системы, вызывающем активизацию электрохимических процессов головного мозга. Ошибка произошла, по-видимому, из-за плохого знания переводчиком местного диалекта, на котором слово "тайна" звучит так же как "тошнота" (буквально - "скрытое, что становится явным"). Таким образом, на просьбу Дарвина дать ему "средство от тошноты", он получил "средство от тайны".

Дарвин(DARWIN), Эразм (1731-1802). Английский философ, врач и поэт, дед Чарлза Дарвина. К предыстории научной фантастики ряд исследователей (в частности, Б.Олдисс в своей книге "Шабаш на триллион лет") относит поэмы Д., полные смелых догадок, а также философские трактаты, оказавшие влияние на раннюю научную фантастику (в частности, на М.Шелли). Наиболее известны его произведения: "Зоономия, или Законы органической жизни" {Zoonomia: or, The Laws of Organic Life} (1796), а также посмертно опубликованная поэма "Храм Природы" {The Temple of Nature} (1802)

Охрана серебряных рудников в Чили, где знакомый капитана по фамилии Леннон прокручивал мелкие спекуляции, вывоз кож из Аргентины и Уругвая, участие в захвате Англией Фолклендских островов - вот только некоторые "научные" экспедиции, которые наблюдал Чарли с борта "Ищейки". Чаще всего он даже не был зрителем, так как спал или просто лежал в своем гамаке, но потом в кают-компании богослов узнавал обо всем.

"О, эта подушка" ... - образ Подушки как символического определения ментальности третьего тысячелетия предложен в 1998 году художником А.Насоновым - одним из классических представителей homo legus. Исторические корни Подушки уходят в далекое прошлое, самый рафинированный пример homo legus появился России (Обломов Гончарова).

В 1999 году по проекту группы "Отделение" был создан проект памятника Подушке. В соответствии с проектом, памятник будет установлен в одном из нижеперечисленных мест (предлагаются в порядке регресса сметной стоимости работ:

1. Марианская впадина

2. Сахара

3. Поверхность Мирового океана (дрейфующая океаническая станция в форме Подушки).

4. Кинбурнская коса

Предложение установить Подушку в центре кратера Тихо (Тихо Браге) на Луне снимается, в связи с перспективой анигиляции Луны в будущем в связи с недавними открытиями в области планетарной физиологии (см.ниже).

Pontobdella muricata - одна из разновидностей пиявок. С докладом, посвященным Pontobdella muricata, Дарвин выступил в 1827 году (в возрасте 18 лет) на заседании Плиниевского общества в Эдинбурге.

"Волшебный стрелок" - пользовавшаяся огромным успехом в двадцатых годах XIX в. Опера К.-М. Вебера (1786-1826), немецкого композитора. "Волшебный стрелок" - наиболее крупное произведение романтического стиля;фантастика сюжета сочетается в ней с выразительностью, легкостью и мелодичностью музыки. Дарвин видел постановку "Волшебного стрелка", когда учился в Эдинбурге. Наряду с музыкой Альбинони, Вивальди, Глюка и др., "Волшебный стрелок" Вебера является частью "золотого фонда психонавтики".

"...позвоночному столбу мира..." - здесь и далее представлены принципы планетарной физиологии - науки, отождествляющей законы существования космических тел с физиологией жизнедеятельности белковых организмов. Впервые планетарная физиология как наука была детерминирована в 1999 году С.Ануфриевым и В.Мбо в работе "Печень мира" (см.ПЛИ № 6), однако гений предвидения Дарвина позволил предсказать ее появление за полтора столетия до этого.

"...не обращая внимания на шутку" - М.А.Волошин, которого можно по праву назвать одним из первых психонавтов, в философском эссе "Лицо, маска и нагота" описывает диалог Дарвина и коренного огнеземельца: " ...Это было на Огненной Земле. Был мороз, и шел легкий снежок. Дарвин дрожал от холода в шубе, а рядом с ним шел голый дикарь. Снег падал на его плечи и таял на теле, но он не выказывал никаких признаков холода.

- Как это Вам не холодно? - спросил Дарвин.

- А твоему лицу холодно? - сказал дикарь.

- Нет.

- Ну, так у меня везде лицо.

"...ключом к разгадке будет медицина..." - здесь также имеется в виду планетарная физиология. Одним из последних открытий ПФ является установление функции пресловутого "Бермудского треугольника", как зрительного органа, вымывающего из своих пределов все инородные предметы. Таким образом, неоднократные исчезновения самолетов и судов в "Бермудском треугольнике" обусловлены их инородностью по отношению к "Оку мира". Иными словами, они были смыты слезами Земли. Также была установлена роль ближайшего спутника нашей планеты. Луна, принадлежащая к паразитирующему виду планетарных организмов, питается шлаковыми выделениями животной ноосферы, тем самым стимулируя ее дальнейшее развитие. Иными словами можно сказать, что Луна - это источник агрессии в белковом сознании. В будущем, когда ПФ получит широкое распространение и научно-техническую поддержку ученых, будет решен вопрос об анигиляции этого паразита, подобно тому как современная медицина позволяет легко удалить паразитов из человеческого кишечника .

"...будет названо... эпохой великих психографических открытий..." - психонавтика и психография - эти два термина появились только в конце ХХ века. Опыты путешествий по собственному сознанию, описанные визионерами конца 19 и начала 20 веков, несомненно были во многом обусловлены идеями Дарвина.Определение психографии, а также ее дальнейшее теоретическое обоснование и развитие было сделано С.Ануфриевым, одному из величайших психонавтов современности. Предсказанные Дарвиным этапы развития психографии в будущем несомненны, но сегодня "... карта сознания еще остается абсолютно белой...".

Френсис Гальтон (1822-1911)-выдающийся ученый-энциклопедист, один из оригинальнейших ученых исследователей и мыслителей современной Англии". Круг интересов Гальтона был чрезвычайно широк: в молодости он много путешествовал, занимался этнографией и географией человека; увлекался метеорологией; после он изучал наследственность человека, талант и способности, разработал методику генеалогического анализа (изучения родословных); впервые использовал метод исследования близнецов в биологии и в психологии ("близнецовый анализ");разработал антропометрию - исследование человека путем измерения его внешних анатомических признаков, в частности, занимался дактилоскопией - исследованием кожных пальцевых узоров; он же был основоположником евгеники - учения об улучшении наследственности человека. По инициативе Гальтона в 1904 г. при Лондонском университете была организована Национальная евгеническая лаборатория (или, как ее все называли, "Лаборатория Гальтона"), а через три года в Лондоне возникло "Общество евгенического воспитания", Гальтон стал почетным его президентом. Между прочим, членами этого общества были и Бернард Шоу, и Герберт Уэллс, -последний по образованию был биологом-эволюционистом, учеником сэра Томаса Хаксли (или Гексли), сподвижника Дарвина и друга Гальтона; заметим, к слову, что внук Томаса Хаксли - Олдос Хаксли - тоже был известным писателем, автором антиутопии "Прекрасный новый мир".